ИДЕНТИФИКАЦИОННАЯ КАРТА | ||
ТЬЕРРИ ЛАМБЕР |
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: | ИМЯ ПРОТОТИПА: Giancarlo Esposito Темнокожий немолодой мужчина, тем не менее, сохранивший многое от своей былой привлекательности. Стройный и хорошо сложенный, тщательно следящий за собой и своим видом, Тьерри никогда не покажется на людях небрежно одетым. Он всегда гладко выбрит, не отступает от официального стиля, лишь изредка позволяя себе озорство в виде залихватской шляпы или кед под костюм, но и то - на неформальные мероприятия вроде гриль-вечеринки в саду у соседа. Из-за ухудшающегося зрения иногда носит круглые очки в прозрачной оправе. |
|
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: | ||
РОДСТВЕННИКИ: |
ХАРАКТЕР | ||
Невзирая на громкую репутацию среди коллег и студентов, утверждающих, что Тьерри - человек безжалостный, придирчивый и невыносимый, он всегда сохраняет некую игривость, смешливость. Даже возможность похвастаться приличным количеством публикаций, степенью доктора философии и должностью проректора не отменяет презабавного факта: за науку Тьерри взялся по случайности. Где-то внутри него до сих пор сидит жизнерадостный, легкий, свободолюбивый танцор, который тянется за новыми достижениями. Острый язык Тьерри и безотказное чувство юмора выручают его в самых непростых ситуациях, позволяя ко всему относиться с поразительным оптимизмом. Он не боится нового, - напротив, свежие впечатления увлекают его, а природная любознательность толкает на приключения. Ему чужд страх показаться глупым или несовременным, и в общении со студентами или с сыном он впитывает всё как губка, практически не терзаясь ностальгией по давно минувшим временам. Тьерри - человек, всегда глядящий в будущее и все свои силы вкладывающий в то, чтобы приблизить какой-нибудь заветный момент. В этом кроется причина многих его проблем: так он пропустил мимо своего внимания назревающую проблему в семье и потерял Тесси и Ноэля. | УВЛЕЧЕНИЯ: | |
НАВЫКИ: | ||
СТРАХИ: | ||
ЦЕЛИ: | ||
БИОГРАФИЯ | ||
Родился и вырос в Монреале, в семье артистов театра; его мать-афроканадка играла в опереттах, а отец-канадец был танцором. Это и повлияло на будущее Тьерри: в возрасте шести лет он был отдан в Высшую школу современного балета в Монреале и ежедневно занимался хореографией от трех до пяти часов в день. Хотя родители всерьез надеялись, что он пойдет по стопам отца, подростком Тьерри начал часто отлынивать от занятий - танцы ему наскучили. Обучение в обычной общеобразовательной школе кое-как выравнивалось с помощью репетиторов. Хотя Тьерри был любознательным юношей и схватывал всё налету, ему не хватало только усидчивости: он привык постоянно быть в движении. |
ПРОЧЕЕ | |
ПЛАНЫ НА ИГРУ: | ДОПОЛНИТЕЛЬНО: |
СВЯЗЬ С ВАМИ: | |
ОТКУДА УЗНАЛИ О НАШЕМ ФОРУМЕ: | |
ПРОБНЫЙ ПОСТ |
Заглушив автомобиль, Арман вытащил ключ из замка зажигания, с тихим звяком перекинул его в ладонь и прислушался к шипящему радио. Оно немного сбилось с волны, делая лихтенштейнский диалект еще более невыносимым, однако среди помех и хрипов Арман расслышал: "Время по Лихтенштейну - 20:37, теперь к новостям спорта..." Он боялся опоздать, но теперь у него оставалось еще восемнадцать минут в запасе.
Здание школы отсюда казалось необъятной громадой. Так как вечером субботы замок пустовал, свет горел лишь в нескольких окнах: по ним можно было вычислить или трудоголиков-учителей, или чьи-то не очень тайные собрания. Арман вспомнил свои первые впечатления от школы святого Ричарда и хмыкнул, принявшись поигрывать надетой на палец связкой ключей. То, что сперва казалось настоящей сказкой, в первый же день смутило его, если не напугало. Работать в мужском коллективе было нелегко, особенно когда двадцать четыре часа в сутки его окружали одни мальчишки - от невинных застенчивых первокурсников до зрелых выпускников, чьего тестостерона хватило бы на сборную Испании по футболу.
Даже оплачиваемое проживание обернулось тихим адом: Лихтенштейн можно было за день объехать на велосипеде, и при выезде в город Майеру стабильно встречались одни и те же знакомые лица. Шумные города Германии он вспоминал с тоской, пока не привык ко всем трудностям и не сосредоточился на работе. Он никогда не принадлежал к высокому социальному классу, хотя старался воспроизвести обратное впечатление, и место, где собрались представители финансовой или интеллектуальной элиты, заинтересовало его больше ожидаемого.
Арман взглянул на кейс от ноутбука, поставленный на пассажирское сидение. Как и любой современный мужчина, он не мог прожить без гаджетов, девайсов и прочих достижений науки и техники, поэтому его желание даже в краткосрочную поездку взять компьютер ни у кого вопросов не вызвало. Это было ему на руку: внутри кейса, переложенные лихтенштейнскими газетами и журналами Forbes, находились три бутылки виски.
Алкоголь для студентов он провозил уже третий раз, и хотя первые два, похоже, никем замечены не были или вызвали только мелкие бездоказательные подозрения, он нервничал больше, чем мог ожидать. Осознав, что до сих пор бряцает ключом, Арман сбросил оцепенение и сверился с часами на руке. До встречи оставалось около десяти минут. Он по-прежнему терял время.
Арман и не думал, что будет этим заниматься. Но около двух месяцев назад пронырливый Ван Яо, хулиган с третьего курса, спросил у него, сможет ли он помочь им с организацией вечеринки, а Арман рассмеялся и заметил: только если доплатят. К тому моменту он еще не привык к состоятельности своих студентов, поэтому не ожидал, что в ту же секунду Ван Яо вытащит кошелек и действительно ему доплатит.
Взяв кейс и набросив ремень себе на плечо, Арман проверил, не оставил ли своих вещей, и открыл дверь. Арендованное авто прощально подмигнуло ему фарами. К вечеру на улице стало свежее, чем было в полдень, когда он уезжал, и поэтому Арман ускорил шаг.
Сторож стоянки, уже немолодой мужчина, который лет двадцать назад мог оказаться знойным южным красавцем, а теперь напоминал Арману собственного дотошного отца, забрал у него ключи. Арман настороженно ждал, что какая-нибудь бутылка предательски звякнет о другую, но журналы надежно предотвращали столкновение.
При входе в здание школы он поздоровался с охранниками и направился к лестнице. На стенах, под потолком и в углах Арману частенько мерещились черные глазки камер, но он не смотрел туда, зная, что не должен проявлять растущего напряжения. Поднявшись на второй этаж, он зашел в пустующую уборную персонала, в которой автоматически включился свет, и только теперь огляделся. Вряд ли службе безопасности вздумалось бы лезть в личное пространство преподавателей, однако Арман чуть успокоился, когда убедился в отсутствии видеонаблюдения. Поставив кейс сбоку от мойки, он сунул руки под кран и коротко посмотрел на себя в зеркало. Не мешало побриться и наконец-то выспаться, чтобы ушли мешки под глазами.
"Прихорашиваюсь перед встречей со студентом и думаю о том, как лучше распоряжаться ночным временем, - ухмыльнулся он и ополоснул лицо. Вода выключилась сама собой. - Молодец, Арман. Джек-пот".
Дверь открылась, когда он вытирал лицо бумажным полотенцем. Арман пристально вгляделся в зеркало и через него увидел, как в уборную шмыгнул довольно высокий для китайца третьекурсник с заброшенным на плечо рюкзаком.
- Добрый вечер, Яо, - сказал он. Поняв, что они наедине, деятельный третьекурсник снял сумку и бухнул её у раковины с другой стороны.
- Здраствуйте, герр Майер. Ну, что, принесли?
Подавив улыбку другой, профессиональной и вежливой, - если что и выдавало неопытность Ван Яо, так это увлеченность голливудскими фильмами, где это серьезное "Ну, что?" так вкусно, смачно бросалось каким-нибудь наркобароном при передаче партии героина, - Арман вытер руки о салфетку, скомкал ее и бросил в урну.
- Да, все в порядке. - Он раскрыл кейс и одну за другой вытащил бутылки виски. В том же порядке они скрылись в недрах рюкзака Ван Яо, и тот совершенно бесшумно застегнул его.
- Спасибо, герр Майер. Мы ведь теперь в расчете?
Ван Яо посмотрел ему в лицо, и Арман в очередной раз задался вопросом, на каких таких холмах Китая он родился, если столь отличается от представителей своего народа. "Во что они верят? Что светлая кожа бывает только у аристократов? Тогда, видимо, ничего странного в этом нет".
- Это не то, на что я рассчитываю, когда говорю студенту: "Обращайся", однако... обращайся. - Он все с той же улыбкой пожал плечами, но, когда Ван Яо кивнул и развернулся, собираясь уйти, быстро вытянул руку и придержал его за локоть. Нарушение границ личного пространства не было свойственно Арману, так что удивились они оба - а ученик еще и ощутимо напрягся, сжимая в пальцах лямку портфеля.
- Герр Майер?
- Еще кое-что, - добавил он уже тише. - Я рассчитываю на твое благоразумие.
- Я... мне не надо напоминать об этом! - разозлился Ван Яо. Видимо, это самое благоразумие он как раз сегодня и собрался подвергнуть сомнению. - Я знаю, что делаю.
- Конечно. Только обойдись без необдуманных поступков, пойдет?
- Никто даже не поймет, что...
Тут дверь щелкнула и открылась, и Арман поверх плеча Ван Яо увидел, как кто-то вошел. Студент вздрогнул под его рукой и обернулся, но Арман сжал пальцы крепче, удерживая его на месте.
"Что, юный наркобарон сдулся и снова стал обычным ребенком?"
Неизвестно чем привлеченный, то ли светом, то ли шумом, то ли странным предчувствием, преподаватель философии Миядзаки стоял у двери в уборную. Хотя это был не худший вариант встретить кого-то, и Арману следовало поблагодарить Аллаха за то, что Он не послал ему работника службы безопасности, холодок пробежал по его спине. Должно быть, коллега затруднялся прокомментировать эту любопытную картину, потому что никаких расспросов с его стороны не последовало: только полная тишина, нахмуренные брови и плотно сомкнутые губы.
- Мистер Миядзаки, доброго вечера.
Доброжелательная и приветливая улыбка Армана хоть и не угасла, но стала напряженнее. Хидеяки сложил руки на груди и внимательно посмотрел на него в ожидании объяснений. Он явно не собирался уходить, пока не услышит хоть что-то. Но и никого не пустит, опираясь спиной на дверь.
Заметив, что взгляд Хидеяки задержался на его ладони, лежащей у Ван Яо на плече, Арман мгновенно ее разжал. Ученик нервно и быстро оглянулся.
- Раз у тебя больше нет вопросов, ступай, - сказал Майер. Китаец шагнул к дверям и исподлобья посмотрел на преподавателя философии, но тот пропустил его. - И я тоже ухожу, мистер Миядзаки.
Хотя тот с настойчивой любезностью предоставлял ему возможность объясниться, его хмурый взгляд давил все сильнее. Дисциплина и порядок - вот что можно было прочитать на лбу у философа. Словно бы он повторял эти слова, как мантру, пытаясь воззвать к совести Армана и добиться нормального объяснения. В конце концов он отвернулся, без суеты застегивая стоящий у раковины кейс.
- Должно быть, это странно выглядело, - добавил Майер, набрасывая ремень на плечо, и подошел к коллеге. - Не беспокойтесь. Ван Яо лишь хотел услышать от меня пару советов.
Он встретился с его глазами и добавил:
- Вы и сами знаете: у подростков много вопросов.
Синие глаза Миядзаки блеснули от негодования. Его хмурое лицо на секунду рассмешило Армана, отчего он поджал губы, сдерживая совершенно неуместную улыбку. Интересно, какие картины предстали перед мысленным взором его коллеги, лишенного, казалось, совершенно любых понятий о сексуальности?
- Возможно я старомоден, но обычно советы раздают в ином месте, - холодно и тихо сказал мистер Миядзаки; это был голос врача или психотерапевта - напрочь лишенный негативных эмоций, но въедающийся в мозг намертво. В Майере снова шевельнулось старое любопытство насчет этого чопорного японца, и он легкомысленно повел плечом, мгновенно почувствовав себя спокойнее.
- Ван Яо не хотел бы, чтобы кто-нибудь его услышал, - объяснил он. - Да и никто не хотел бы, когда дело касается личного.
Может быть, он подошел к границе терпения Миядзаки, однако тот не ответил. Только тихо выдохнул сквозь зубы и отошел от двери. Не сразу поверив, что довольно легко отделался, Арман посмотрел ему в глаза, но не встретил ответного взгляда; казалось, коллега вообще потерял к нему интерес. Может быть, картины в его голове и правда оказались ярче, чем увиденное двумя минутами раньше безобидное прикосновение.
- Ну, до встречи, мистер Миядзаки, - попрощался Арман и прошел мимо него в коридор. - Смотрите не заработайтесь.
Как минимум одного трудоголика с горящим окном он нашел. "Что же, - подумал Майер, сворачивая на лестницу и спускаясь на первый этаж, - или я завязываю, или буду осторожнее".