Еще полгода назад выходные Эвана Лойса ничем не отличались от будней. Он работал не только в конторе, но и дома (если сначала номер в мотеле, а потом чужую квартиру можно назвать домом), часто вообще не ложился и приходил наутро на работу бледный и измотанный. Он свято верил, что успеха добивается лишь тот, кто выкладывается до конца, забыв обо всем, кроме поставленной цели.
Цели у Эвана были до смешного просты, для кого угодно, но только не для человека, который полжизни провел в актерском трейлере, разъезжая по стране. Все, чего хотел Эван - получить хорошее образование, устроиться на приличную работу и тихо-мирно жить. Казалось, чего проще - учись, живи, работай, посвяти всего себя одному делу - и все будет хорошо.
Но не в его случае.
С лесопилки он ушел, не проработав на ней и двух лет, хотя с владельцем Эван сохранил хорошие отношения, хоть тот и был недоволен его неожиданным решением покинуть пост управляющего. Вообще все как-то так нехорошо совпало. Увольнение, разрыв с Шоном. Иногда Эвану казалось, что он всегда знал, что их отношения закончатся именно так.
И снова мысли о своем цветочном магазине стали навязчиво лезть в голову, и Эван предпочитал думать о своем бизнесе, чем о том, что ему некуда съезжать из квартиры бывшего или как с ним вообще теперь разговаривать. Расставание с Маккеной он переносил намного болезненней, чем ожидал и чем показывал окружающим. А что касается самого Шона, Эван вообще не верил, что он верит в том, что Эвана вся эта ситуация волнует. Шон был уверен в том, что Эвану до него нет дела. Вот пусть все так и остается.
Лойс упрямо гнал прочь дурные мысли, малодушное желание позвонить Маккене или припереться к нему домой. И он не звонил, не ехал и не приглашал. И сам не знал, почему. Боялся увидеть или услышать чужой голос, жалел о том, что между ними было и теперь осталось в прошлом, банально скучал? Всего понемногу, скорей всего.
Последние пару месяцев они созванивались крайне редко, но хотя бы снова начали общаться. Эван с утра до ночи возился в магазине, забыв об отдыхе и сне. Столько всего нужно было сделать, а руки-то одни. Он уже вторую неделю всерьез подумывал о найме помощника или даже двоих. И если торговый зал и оранжерею он привел в порядок, то до второго этажа (небольшой пристройки над магазином, в которой он жил) руки стабильно не доходили.
Сначала покупателей было немного. Но после того, как он взял первый заказ и украсил своими цветам свадьбу одной из самых популярных невест города, о нем узнали, и с этого момента об отдыхе Лойс мог только мечтать.
И тогда Эван понял, что устал. Он перестал сутками торчать в магазине, начал работать по графику, а выходные проводил преимущественно дома, уткнувшись в планшет, и иногда выходил погулять в городской парк.
Эти прогулки неожиданно стали его спасением. Днем Лойс гулять не любил, слишком много людей, очень шумно и вообще никакого удовольствия, поэтому выходил либо вечером, либо на рассвете, если совсем не ложился.
Но сегодня он почти что пожалел, что не собрался на пару часов раньше. После обеда солнце уже готовилось уйти за горизонт, и тепла от него было, скажем прямо, немного, кроме того поднялся сильный ветер, холодный и промозглый, как зимой. Осень, как всегда, не могла без сюрпризов.

Кутаясь в широкий длинный шарф, зябко передергивая плечами, Эван медленно брел по аллее, легко поддевая носками ботинок разноцветную листву. Перчатки плохо спасали от холода, и Лойс разрывался между желанием сунуть руки в карманы полупальто и соблазном собрать из шуршащих под ногами желтых, красных, оранжевых и коричневых листьев достойный гербарий.
Эван всегда любил осень. Чем-то эта противоречивая и изменчивая пора напоминала его самого.
Улыбнувшись уголками губ, он проводил взглядом маленькую пухлую женщину средних лет, которая с сердитым выражением лица, ворча и кляня молодое поколение на все лады, тащила за ухо мальчишку лет двенадцати.
В парке было безлюдно, что не удивительно: сегодняшний вечер выдался на удивление холодным.
Скоро включатся фонари, и останутся только те, кому некуда спешить. Такие, как Эван.
- Есть закурить?
Лойс вздрогнул и подняв голову, уставился на симпатичную, совсем еще юную девицу в кожаной куртке и мини-юбке. Судя по боевой раскраске, которую девчонка пыталась выдать за вечерний макияж, домой она не спешила.
- Я не курю, простите.
Эван проигнорировал нехорошую понимающую ухмылку и, пожав плечами, двинулся дальше. Не любил он продажных женщин, что поделаешь. Да и вообще терпеть не мог знакомиться на улице.

Телефон завибрировал так неожиданно, что Лойс едва не выронил его из рук, когда вытаскивал из кармана.
- Простите, что так поздно. Я по объявлению. Кажется, вы ищите помощницу в магазин?
- Да, - Эван оживился и, нагнувшись, поднял большой золотисто-желтый кленовый лист.  - Да-да, все правильно. Скажите, а...
За пару минут разговора он узнал о девушке больше, чем о Шоне за полгода. Назначив претендентке собеседование на завтра ближе к обеду, Лойс повертел лист перед носом, рассматривая бордово-коричневые прожилки в мягком свете закатного осеннего солнца и усмехнулся своим невеселым мыслям.
[AVA]http://savepic.net/7359063.jpg[/AVA]

Отредактировано Ewan Loyce (18.10.2015 21:51:57)

Поглощенный своими мыслями, Эван вздрогнул от неожиданности и выронил лист, который вертел в пальцах. Проследив удивленным взглядом за тем, как он плавно оседает на землю к десятку таких же красно-желтых мокрых листьев, он нахмурился и посмотрел на человека, которого меньше всего сейчас ожидал встретить.
Взгляд уперся в волевой подбородок Маккены, и Эван поразился тому, как быстро успел отвыкнуть, что при разговоре с Шоном ему всегда приходилось задирать голову, чтобы видеть его глаза.
- Шон? - Лойс поежился, зябко обхватывая себя руками за плечи. Имя, которое он так часто повторял про себя последнее время, прозвучало слишком интимно, как будто он сказал что-то недозволенное, фамильярное. Маккена назвал его по фамилии, а ведь раньше звал только по имени, Эван знал, что Шон любит произносить его имя. Точнее, любил. - Что ты здесь делаешь?
Недовольный тем, что его застали врасплох, и он не сумел скрыть досаду от встречи и грусть, которой отныне были окрашены все его мысли о бывшем любовнике и друге, Эван отвел взгляд и упрямо поджал губы. Если бы он не ловил ворон, не мечтал и не вертел головой по сторонам, он бы заметил этого дылду еще издалека. И успел бы свернуть на соседнюю аллею. И сейчас не пришлось бы злиться на себя за дурацкое волнение.
К тому же он совершенно не знал, куда деть руки. Наверное, надо сунуть х в карманы пальто, пока пальцы окончательно не замерзли. Или надеть перчатки.
- Не думал, что встречу тебя.
Зачем Шон его остановил? Им не о чем говорить, так думал Маккена, так думал и сам Эван. Он много времени потратил на то, чтобы понять, почему Шон решил уйти. Он не понимал его и не хотел принимать его решения, но согласился, что им нужно расстаться. Иногда он ненавидел себя за то, что так и не решился тогда возразить, не попытался сделать ничего, чтобы удержать и попробовать вернуть их отношения. Зачем, если Шон решил, что так для него, для них, будет лучше? Теперь Эван понимал, что это была его вторая ошибка. А первая,  - что он никогда не думал о том, каково Маккене быть с ним. Воспринимал его, как должное, вот и получил, что заслужил.
Но сейчас Эвана больше всего мучил другой вопрос: была ли эта встреча случайной, или же Шон специально подкараулил его. Ему очень хотелось верить во второе, но Маккена так долго не звонил, что Эван уже потерял надежду на то, что они когда-нибудь еще встретятся.
- Ты шел куда-то? Или тоже гуляешь? - Эван забыл, что решил не встречаться с Маккеной взглядом и по привычке задрал голову, пытаясь прочесть на лице лесоруба ответ на свой вопрос. Хмурое выражение лица бывшего и упрямая складка между бровями дали ему понять, что эта встреча неприятна Маккене. Интересно, он его вспоминает хоть иногда? Наверное, злится. Эван знал, что Шон не умеет скрывать досаду, но сейчас почему-то хотел, чтобы это было не так.
Он не хотел видеть его реакцию, не хотел знать, что Шон чувствует. Он боялся увидеть на лице, которое прежде выражало только нежность и восхищение, недовольство и нетерпимость. Пусть сдохнет в муках тот, кто заявил, что лучше знать, чем жить в неведении. Эван дорого бы отдал за то, чтобы из его памяти стерли все, что когда-либо касалось его работы на лесопилке. Потому что лучше умереть, чем жить с этой пустотой и болью.
Он не знал, о чем еще спросить Шона. У него не было опыта в общении с бывшими, он никогда ни с кем не расставался, поэтому чувствовал себя сейчас очень неуютно и крайне растерянно. И впервые осознал, что пропасть, возникшая между ними, так глубока.
- Наверное, я тебя задерживаю.
[AVA]http://savepic.net/7359063.jpg[/AVA]

Отредактировано Ewan Loyce (19.10.2015 15:18:39)

Сумерки все сгущались, и фонари в аллеях разгорались тем ярче, чем длинней становились тени от деревьев. Поднявшийся ветер зашелестел опавшей листвой и заставил Эвана поднять ворот пальто и плотней укутаться в шарф.
Озябшие пальцы покраснели и онемели от холода, но Эван вместо того, чтобы спрятать их в карманы, достал пачку сигарет и вытряхнул одну. Курить он начал недавно, где-то через неделю, как съехал из квартиры Маккены. Лойс не задумывался о том, что эти два события как-то связаны, просто как-то вечером он возвращался домой, зашел в магазин и понял, что хочет курить. Первый опыт окончился печально: Эван долго кашлял, почти до слез,  но докурил сигарету до конца, а потом часа два пил воду, чтобы унять першащее горло. Но после второй пачки дело пошло на лад.
- Есть немного. Город маленький. Кто-то зашел, что-то купил, потом рассказал другим, - по мере того, как они шли, Лойс чувствовал, что напряжение Маккены передается и ему. Шон был колючим, холодным и недовольным, и Эван очень хорошо понимал, что его недовольство направлено на него. Спрашивать бывшего, зачем он вообще подошел к нему, если не хочет с ним общаться, Эван не стал, как никогда не делал ничего, чтобы подтолкнуть кого-то к тому или иному действию или выяснить причину поступка. Он считал, что люди сами вольны решать, что и как им делать. И если Шон хотел расстаться - не нужно ему мешать, а если хочет задавать тупые вопросы, Эвану не трудно на них ответить. Но чем дольше они пытались разбить лед, чтобы начать нормально общаться, тем больше хмурый вызывающий вид Маккены раздражал обычно спокойного и флегматичного Лойса. - И помещение хорошее. Так что...
Вот что ему рассказать? Что он заказал для оранжереи три редких вида орхидей? Или о том, что сделал ремонт в своих комнатах наверху? Или о том, что ночами не может уснуть из-за шорохов, шелеста и прочих прелестей, которыми обычно изобилует пустой дом.
Эван ненавидел жить один. Он боялся темноты, боялся непонятных звуков, просторных помещений и крутых лестниц, не любил дождь, потому что тот обычно сопровождался грозой и молниями, он вообще с трудом мог взять себя в руки последнее время. И все больше уходил в себя, отгораживаясь от окружающих вежливой улыбкой и общими фразами, произносимыми неизменно вежливым тоном.
Он не хотел спорить, не хотел ничего никому доказывать, не хотел, чтобы его трогали или задавали вопросы. Он не хотел находить того, что обычно называется стимулом к жизни. Он существовал, оставаясь тенью самого себя, растворяясь ночами в сети и переживая день, как неизбежную пытку. Он скучал по Шону, но устал во всем синить себя. И уж точно не собирался никому жаловаться или о чем-то просить.
Особенно Маккену.
Один раз он уже пустил этого человека в свое сердце, в свой замкнутый тихий мир, но Шон пронесся по нему мощным торнадо, сметая на пути хрупкие постройки из побежденных комплексов и попыток реализовать себя. Отстраивать свой мир Эван больше не хотел. Как и не хотел, чтобы по руинам топтался тот, кому доступ внутрь отныне был закрыт.
Но спорить с Шоном невозможно. Он всегда делал только то, что хотел, он вынуждал, не заставляя, он никогда и ничего с ним не обсуждал, просто решал за них обоих.
Неисправимый властный эгоист и законченный эгоцентрик. Думает только о себе. И до сих пор заботится о том, кого с легкостью отпустил и вычеркнул из своей жизни. Бросил. Эван больше ничего не понимал, кроме того, что не знает этого человека.
"Уйди. Пожалуйста, Шон, уйди!"
- Мне пора возвращаться в магазин, - Эван, по привычке покорно идущий за Маккеной, как будто очнулся от гипноза и встряхнулся, вспомнив о том, что так и не подкурил сигарету. Поднес ее ко рту, чиркнул зажигалкой и затянулся. - И нам не по пути, твоя квартира в другой стороне.
Рано или поздно, но это должно было случиться. Им действительно больше было не по пути, во всех смыслах.
- Удачного вечера.
Ллойс поймал себя на том, что не хочет уходить, но заставил себя сделать шаг назад и, оглядевшись, как будто не знал, то ли ему задержаться еще, то ли сбежать, понял, что они зашли в самую темную часть аллеи, удалившись от центральной части парка.
[AVA]http://savepic.net/7359063.jpg[/AVA]

Отредактировано Ewan Loyce (10.11.2015 21:49:43)

Он даже толком не понял, что именно произошло. Только собрался затянуться, как сигарету тут же вырвали из пальцев, сломали и выбросили. Эван еще успел мысленно порадоваться, что заблаговременно сунул пачку в карман и тут же испугался, что Маккена сейчас заставит его отдать ему все сигареты. Но вместо этого его дернули вперед и принялись заботливо перевязывать и подтыкать шарф.
Лойс от неожиданности не успел сказать ни слова. Он стоял и смотрел, безропотно позволяя дергать туда-сюда шарф, и чувствовал, как в душе поднимается горячая волна обиды и негодования.
Шон мог бросить его, мог отказаться от всего, что между ними было, мог уйти из дома, чтобы не видеть, как Эван собирает вещи и съезжает с их квартиры, мог не звонить ему целых два месяца и не интересоваться, как он живет. Мог называть его по фамилии, как будто не спал весь последний сраный год с ним в одной постели.
Но он не имел права вот так распоряжаться им и его жизнью сейчас, когда Эван больше не принадлежит ему, когда он сам выбросил его из своей жизни!
- Прекрати!
Раньше Лойс никогда не срывался на крик. Да, в их отношениях было всякое. Они ссорились, спорили, выговаривали друг другу. Шон обычно делал это на повышенных тонах, но не потому что позволял себе кричать на Эвана, а потому что это была его обычная манера разговаривать. Эван никогда не повышал на Шона голос.
Он просто не умел. И откуда взялись силы сейчас, он не знал.
- Что ты делаешь?! Какого черта ты меня лапаешь! Не смей прикасаться к моим сигаретам, Маккена, к моему шарфу и вообще. Моя жизнь - не твоя проблема. Ты сам это сказал, помнишь? Ты говорил, что я могу делать, что хочу. И ты больше не желаешь иметь со мной ничего общего. Ты же сам это сказал! Так прекрати вести себя так, как будто тебе не все равно, что я делаю, как и зачем. Как будто тебе не все равно, болею я или здоров! Можно подумать, тебе есть дело до того, жив я  или сдох. Ты не звонил мне два месяца, со мной могло что угодно случиться. Но ты не звонил. Так что иди на хер, Маккена. Со своей заботой и своими советами. Думаешь, я не проживу без тебя?
Он орал так, что у самого начало звенеть в ушах. Его голос разносился по всему парку, его мог услышать кто угодно из гуляющих вечером горожан, но Эвану было все равно. Слишком много сил ушло на то, чтобы не думать о Шоне, он изо всех сил сдерживался, чтобы не поддаваться депрессии, и не мог позволить Шону вот так просто разрушить все те стены, которые он с таким остервенением возводил последние два месяца.
С непривычки его надолго не хватило. Голос сорвался, и последнюю фразу Лойс едва выдавил из себя, борясь с хрипотой и атаковавшим горло кашлем. И только тогда понял, что все время, пока он кричал, Шон флегматично застегивал пуговицы на его пальто, а он сам, несмотря на гнев и возмущение, не сделал ни единой попытки отстраниться или оттолкнуть его от себя.
- Шон, хватит, - Эван выставил перед собой руку, жалея, что не может возвести между собой и человеком, который причинил ему боль, более существенную преграду, но вместо того, чтобы оттолкнуть, уперся ладонью в куртку Шона где-то на уровне солнечного сплетения. - Не надо. Я сам могу...
Он не договорил. Сил не осталось даже на то, чтобы развернуться, послать все к черту и с достоинством удалиться. Два месяца самовнушения коту под хвост. Зато сегодня он, наконец, сможет послать здравый смысл лесом и с чистой совестью нажраться. Кажется, та бутылка виски, которую ему подарил благодарный клиент, еще жива. Вот и дождалась она своего часа.
- Мне пора.
Но он не ушел. Так и стоял, пустым взглядом смотря на свою посиневшую от холода ладонь, сжимающую толстую ткань анорака. Теплая ткань, почти горячая, не смотря на холод, и его ледяные пальцы. В их жизни все так и было. Шон был горячим, заботливым, чувствительным и очень эмоциональным. А Эван... сейчас он думал, что для Шона он был и навсегда останется темной непрозрачной глыбой льда, иссушившей его огонь. Почему-то именно сейчас ему очень хотелось спросить, что же Шон все-таки разглядел в нем и как его такая искренняя и преданная любовь вдруг сменилась вежливым равнодушием?
Но он продолжал стоять молча, не поднимая взгляда, отчаянно надеясь, что очередной порыв промозглого ветра унесет это наваждение вместе с пожухлой листвой и первыми каплями дождя. И он снова останется в своем мире, лишенном красок и тепла.
Эвану всегда было холодно. Кроме того единственного года, когда один хороший, простой, но чересчур добрый парень позволил ему погреться у своего костра.
Что-то в этом мире всегда остается неизменным. Он сумел обмануть осень в своей душе, но выдурил у нее всего один год лета.
[AVA]http://savepic.net/7359063.jpg[/AVA]

Отредактировано Ewan Loyce (10.11.2015 21:54:30)

Господи, ну вот как можно быть таким мудаком, а?
Страдальчески сведя брови, как будто то, что делал Шон с его ладонями, причиняло ему нестерпимую боль, Лойс прислушивался, как в бешеном гулком стуке заходится сердце, как приливает кровь к замерзшим пальцам, как покалывает подушечки тысячами крохотных иголочек. Шон прижал его ладонь к своей щеке, и Эван почувствовал, как его щеки покрываются красными пятнами. Хорошо, что на улице холодно, все можно списать на низкую температуру.
Он не мог поверить, что можно быть таким нежным и таким садистом одновременно. Шон заботливо грел его руки и в этот же самый момент говорил ему ужасные вещи, жестокие, неправильные и злые. И Эвану стало так тошно, что низ живота свело в тугой ком, а горло сдавило спазмом. Неужели Шон не понимает, что несет? Или ему все равно, сколько боли он причиняет каждым своим словом?
Боясь, что сейчас просто возьмет и разревется, как мальчишка, Эван сжал зубы и невероятным усилием воли заставил себя вспомнить всю боль, причиненную ему Маккеной. И тут же ощутил, как его охватывает жгучая обида и злость. Он больше не позволит при каждой встрече и при каждом пустяковом телефонном  разговоре ранить себя.
- Значит, вот она твоя правда, Маккена? Тебе так проще жить, да? - Шон отпустил его руки, и Эван не знал теперь, куда их деть. - Ты доставал меня, добивался, хотел быть со мной - все потому что я тебе понравился. Чем, блять? Я так и не понял. И как так произошло, что получив, что хотел, ты так быстро разочаровался? А? Ты, твою мать, как стервозная домохозяйка в супермаркете. Повелся на упаковку, пришел домой, а внутри не качественный продукт, а полное дерьмо. О, давай быстрей назад на кассу, возмущаться, голосить и делать возврат или обмен. Так, что ли? Нет, даже не так. Ты вдруг решил, что раз я не такой, как тебе нравится, я срочно должен поменяться? Это твоя любовь, да? - Эван плюнул на то, что назавтра наверняка не сможет выдавить из себя ни слова, на больное горло и снова сорвался на крик. - Ты вообще понимаешь, что делаешь? "Ты ведешь себя не так, как мне нравится, ты херовый парень, Эван. Изменись или катись из моей квартиры и из моей жизни". Я... я ненавижу тебя, Маккена! Если бы ты знал, как я ненавижу тебя сейчас. Ты понятия не имеешь... я никого не подпускал к себе, ни с кем не встречался и не жил, я знал, что вокруг полно таких как ты. Ты умеешь только пользоваться, а если тебе что-то не подходит, ты просто это выбрасываешь. Зачем я тебе вообще понадобился? Почему я так доверял тебе? Лучше бы мы никогда не встречались. Так что катись ты нахер со своим Рождеством и рубашками. Хочется утешать себя мыслью, что это я тебя бросил? На здоровье. Вини меня во всем. А знаешь, что? Вот да, сейчас и правда бросил. Катись лесом! Ты мог тогда поговорить со мной, а не ставить ультиматумы. Ааа, да что с тобой разговаривать...
Эван обреченно отмахнулся и, развернувшись, пошел прочь. Но через пару метров остановился, вернулся и, чувствуя как по щекам предательски текут злые слёзы (довёл всё-таки), достал из кармана пачку и припечатал ее ладонью к груди Маккены.
- Чуть не забыл. Сигареты. На, подавись!

Он шел быстрым шагом, не видя ничего перед собой. Он даже не сразу понял, что выбрал не ту дорогу, которая вела к магазину, а ту, по которой они раньше возвращались из парка в квартиру Шона. Выругавшись вслух, Эван поискал глазами сигаретный ларек, но вспомнил, что здесь его нет, придется идти дальше, в супермаркет. Немного успокоившись, он огляделся уже более осознанно и понял, что вообще зашел не туда. Покачав головой, словно не веря в то, что мог так по-дурацки отключиться, Лойс поднял воротник, сунул замершие руки в карманы и поспешил к автобусной остановке.

Отредактировано Ewan Loyce (19.12.2015 17:20:43)